Врата Птолемея - Страница 133

133

Общались мы с помощью кратких, почти односложных мыслей, как-то: «Бегом!», «Прыгай!», «Куда?», «Вверх!», «Ныряй!» и т. п. Не то чтобы мы докатились до рычания и мычания, но были близки к этому. Конечно, всё это чересчур отдавало мачизмом и грубой силой, тут не было места ни рефлексии, ни тонкому анализу, — зато такой образ действия сильно содействовал тому, чтобы остаться в живых, а также гармонировал с некой подавленностью и отрешенностью, овладевшей душой Натаниэля. Поначалу, пока мы общались с Китти, это было не столь заметно (тогда голова у него была наполнена всякими телячьими нежностями, а потом — полу оформившимися, пылкими и возвышенными устремлениями). Но после того случая на Трафальгарской площади, когда женщина отвернулась от него со страхом и презрением, он стремительно впал в уныние и замкнулся. Его возвышенные чувства были ещё слишком свежими и робкими и плохо переносили, когда их отвергали. Теперь они оказались загнаны вглубь, и на их место вернулись старые знакомые: гордость, отчуждение и стальная решимость. Натаниэль по-прежнему был поглощен своим делом, но теперь занимался им с чувством лёгкого отвращения к себе. Может, это и нездоровое чувство, но оно помогало ему сражаться как следует.

А сейчас нам было надо именно сражаться.

Наэрьян, ошивавшаяся на площади, оказалась самой нерасторопной из духов; прочие устремились дальше, привлеченные шумом толпы и запахом людских тел. Они миновали арку Черчилля и очутились на тёмных просторах Сент-Джеймс-парка. Если бы простолюдины не толпились там в значительных количествах, воинство Ноуды немедленно рассредоточилось бы по столице, и тогда нам было бы куда сложнее их выслеживать. Но к ночи в парке собралось ещё больше демонстрантов, ободренных бездействием правительства, и теперь эти толпы представляли чрезвычайно соблазнительную приманку для алчных духов.

Когда мы прибыли, веселье было в самом разгаре. Духи блуждали по всему парку, гоняясь за кучками обезумевших людей, как кому заблагорассудится. Некоторые использовали магические атаки, другие предпочитали двигаться просто из удовольствия двигаться, разминая непривычно неподатливые конечности, выписывая круги, чтобы отрезать мечущуюся добычу. Многие из дальних деревьев полыхали разноцветными огнями, в воздухе висели вспышки, витые струйки дыма, пронзительные вопли и всеобщий галдеж. И всё это на фоне огромного Хрустального дворца, озаряющего своим светом царящее вокруг безумие: в полосах света из дворца носились люди, скакали духи, валились наземь тела, шла головокружительная охота.

Мы на миг застыли под аркой, на входе в парк, чтобы оценить происходящее.

«Хаос, — подумал Натаниэль. — Это — хаос!»

«Ну что ты! — возразил я. — Это ты ещё настоящих битв не видал. Видел бы ты, что творилось под Аль-Аришем. Там песок пропитался кровью на милю вокруг». И я показал ему, как это было.

«Очень мило. Спасибочки. Ноуду видишь?»

«Нет. Сколько тут демонов?»

«Больше чем достаточно. Пошли».

Он топнул каблуком, и сапоги устремились вперёд. Мы очутились в самом пекле.

Разумная стратегия требовала, чтобы духи не заметили нас все сразу. Поодиночке мы вполне могли с ними управиться, но связываться со всеми скопом было бы чересчур рискованно. Отсюда — стремительные атаки и непрерывное передвижение. Первой нашей целью, на лужайке неподалёку оттуда, стал африт, облаченный в тело пожилой женщины. Он с пронзительным гиканьем посылал в толпу один Спазм за другим. Мы в два шага очутились у него за спиной. Из посоха вырвался луч — и африт стал воспоминанием, вздыхающим на ветру. Мы повернулись, переместились — и очутились далеко оттуда, среди ярмарочных аттракционов, где трое могучих джиннов, одетых в пухлые человеческие шкуры, деловито опрокидывали «Замок султана». Натаниэль указал на них посохом, и все трое растворились в одной-единственной алчной вспышке света. Мы огляделись, увидели, как у рощицы пошатывающийся гибрид человека и духа охотится за ребенком, и в три шага оказались рядом. Белый огонь пожрал гибрида. Ребёнок умчался во тьму.

«Нам нужна помощь, — подумал Натаниэль, — людям надо помочь. Они бегают кругами».

«Ну, это уж не наша за… Ага, я их вижу! Пошли!»

Шаг, прыжок — мы приземлились на крыше летнего театра, развернулись вокруг центрального столба, выстрелили четыре раза. Три гибрида погибли; четвертый, встревоженный смертью товарищей, шарахнулся, отскочил, заметил нас и выпустил Спазм. Летний театр разлетелся в щепки, но мы ловко кувырнулись в сторону, съехали вниз по парусиновому навесу и, прежде чем наши сапоги коснулись земли, превратили сущность нападавшего в сноп потухающих искр.

Я ощутил укол совести. Решимость Натаниэля ослабла. Он замешкался. «Это… это же была Хелен Малбинди! Да, точно. Она…»

«Она давно уже мертва. Ты убил её убийцу. Шевели ножками! Вон там, у озера! Видишь ребятишек? Скорее!»

Лучше не останавливаться. Лучше об этом не думать. Главное — сражаться.

Прошло десять минут. Мы стояли под дубом в центре парка. Рядом курились останки ещё двух джиннов.

«Ты не замечаешь в наших духах ничего странного? — подумал я. — В смысле, такого, что было бы заметно».

«Глаза? Они у них иногда светятся».

«Глаза-то глазами, но я имел в виду ауры. Они вроде как выросли».

«И что это означает?»

«Не знаю я. Такое впечатление, что им вроде как тесно в человеческих телах».

«Ты думаешь…»

«Духи, которых призвал сюда Факварл, все очень могущественны. Быть может, они становятся ещё сильнее оттого, что подкормились. И если…»

133