Врата Птолемея - Страница 122

122

Китти открыла глаза. Всё было каким-то размытым. На миг неверные переходы света и тени сбили её с толку — ей показалось, что она снова парит в Ином Месте… Потом девушка взяла себя в руки, сосредоточилась. И расплывающиеся линии медленно, мало-помалу сложились в человека, сидящего в кресле.

Он сидел в позе, говорящей о крайнем изнеможении. Голова у него свесилась вбок, ноги были раскинуты в разные стороны. Китти услышала хриплое дыхание. Глаза у него были закрыты.

На шее у человека на цепочке висел золотой овал с чёрно-зелёным камнем в центре. Овал ритмично поднимался и опускался в такт движению груди человека. Между его колен наискосок лежал длинный деревянный посох. Одна рука машинально поддерживала посох, вторая безвольно свисала с ручки кресла.

Немного погодя Китти вспомнила его имя.

— Натаниэль?

Голос у неё был таким слабым, что Китти сама не была уверена, произнесла она имя вслух или только подумала. Тем не менее это, похоже, подействовало. Волшебник закряхтел, что-то пробормотал. Его конечности дернулись, словно под током, посох упал на пол. Волшебник исполнил нечто среднее между прыжком и нырком и очутился на корточках рядом с Китти.

Она попыталась улыбнуться. Это было трудно. Лицо болело.

— Привет, — сказала она.

Волшебник ничего не ответил. Он просто смотрел.

— Значит, ты всё-таки добыл посох, — сказала она и добавила: — У меня в горле пересохло. Воды нету?

Он снова не ответил. Китти обратила внимание, что кожа у него покраснела и шелушится, как будто он долго пробыл на сильном ветру. Он смотрел на Китти чрезвычайно пристально, но при этом каким-то образом ухитрялся игнорировать её слова. Китти это начало злить.

— Отойди с дороги! — приказала она. — Я встаю.

Она напрягла мышцы живота, вытянула руку, упёрлась пальцами в пол, чтобы подняться. Из её руки что-то выпало с глухим звоном. Накатила волна дурноты. Мышцы были как вода.

Китти уронила голову обратно на подушку. Что-то в этой слабости её пугало.

— Натаниэль… — начала она, — Что?..

Тут он впервые заговорил.

— Ничего, всё в порядке. Ты лежи, отдыхай.

— Я хочу встать.

— Не думаю, что тебе стоит это делать.

— Помоги мне встать! — Ярость, подстегиваемая тревогой, внезапно превратилась в ужас. Эта слабость была какая-то неправильная. — Не хочу я здесь валяться! В чем дело? Что со мной случилось?

— Ничего, всё будет в порядке. Ты, главное, не дергайся…

Это звучало неубедительно. Китти снова попыталась встать, немного приподнялась — и, выругавшись, снова рухнула на пол. Волшебник выругался одновременно с ней.

— Ну ладно! Вот. Я попытаюсь поддержать тебя под спину. Только не пытайся стоять сама! Твои ноги не… Ну вот! Что я тебе говорил? Можешь ты меня послушаться хоть раз в жизни?

Он подхватил её под мышки, поднял, развернул и потащил к креслу. Её ноги волочились по полу, ботинки царапали линии пентакля. Волшебник без особых церемоний уронил Китти в кресло и остановился напротив, тяжело дыша.

— Ну что, довольна? — спросил он.

— Нет, не особо. Что со мной случилось? Почему я не могу ходить?

— Это не те вопросы, на которые я могу ответить.

Он опустил голову, посмотрел на свои сапоги — огромные потёртые кожаные сапоги, — потом оглянулся на пустой пентакль.

— Когда я сюда вломился, Китти, — сказал он, — в комнате стоял жуткий холод. У тебя не было пульса, и ты не дышала, просто лежала в кругу. Я подумал, что ты… я действительно подумал, что на этот раз ты погибла! А вместо этого… — Он поднял глаза. — Ну, так расскажи же. Ты что, действительно?..

Она некоторое время смотрела на него, ничего не говоря.

Напряжение на лице волшебника сменилось озадаченностью и ошеломлением. Он медленно выдохнул и отчасти сел на стол, отчасти привалился к нему.

— Понятно… — сказал он. — Понятно…

Китти откашлялась.

— Сейчас я тебе все расскажу. Только сперва передай мне, пожалуйста, вон то зеркало.

— Я думаю, не стоит…

— Я лучше посмотрю своими глазами, — сухо сказала Китти, — чем предоставлю волю воображению. Так что давай побыстрее. У нас ещё много дел.

И никакие доводы её не переубедили.

— Ну в конце концов, — сказала она, помолчав, — это почти то же самое, что было с Якобом после Чёрной Молотилки… А с ним было всё в порядке.

— Это верно.

Руки у волшебника устали. Он перехватил зеркало поудобнее.

— И волосы можно покрасить.

— Да.

— Ну а что касается всего остального — со временем я до этого вроде как дорасту.

— Да.

— Лет через пятьдесят.

— Это просто морщины, Китти. Просто морщины. У многих людей есть морщины. А потом, может быть, со временем они и пройдут.

— Ты думаешь?

— Да. Они уже не так страшно выглядят, как тогда, когда я тебя нашёл.

— В самом деле?

— Точно. А потом, взгляни на меня. Видишь, какие волдыри?

— Я как раз собиралась спросить, откуда это.

— Это от Морового Заклятия. Когда я добывал посох.

— А-а… Но знаешь, Натаниэль, больше всего меня нервирует слабость. Что, если я никогда не смогу?..

— Все ты сможешь. Вон как ты руками размахиваешь. Ещё пять минут назад ты этого не могла.

— В самом деле? Ага. Это хорошо. Ну да, вот теперь, когда ты это сказал, мне кажется, я и в самом деле стала немножко сильнее.

— Все ещё будет в порядке, вот увидишь.

— Просто это так трудно, — сказала она, — смотреть в зеркало и видеть… другое лицо. Видеть, что все так переменилось.

— Не все, — сказал он.

— Не все?

122